1. Полное имя и прозвище.
Джереми Хейворт Эллингтон.
2. Возраст, место рождения.
Дата рождения: 19 сентября 1841 года.
Место рождения: Саванна, штат Джорджия.
3. Род занятий.
В данный момент золотоискатель.
4. Внешность.
На момент своего тридцатипятилетия (а точнее, всего лишь на близких подступах к нему) Джереми Эллингтон производил типичное впечатление потерянного в чужих краях южанина: утратившего дом, страну, идею, и скитающегося теперь по Фронтиру в поисках чего-то немыслимого и неведомого. Он был достаточно высок для тех пор - шесть полных футов роста и несколько дюймов, когда каблуки сапог были не сбиты; глаза его были достаточно свежи и светлы, чтобы видеть далеко и ясно; аккуратная борода выдавала в нем старую привычку следить за собой в любой обстановке, которая с годами пусть и обносилась, как его одежда, но не исчезла вконец, как его гордость. И несмотря на то, что в диких землях Эллингтон уже был то ли третий, то ли четвертый год (а может, и того больше, сам Джереми не ручался вам сказать, сколько именно скитался он по территориям, до которых еще не добралась рука янки), так вот несмотря на все это, за милю опытный взгляд мог почувствовать в нем человека пришлого, человека с Восточного побережья, который прибыл сюда только потому, что больше было некуда податься. У него были темные волосы средней длины, зеленые глаза, уже упомянутая борода, которую он по мере сил поддерживал в опрятности, широкие плечи, стальные жилы на руках, которые когда-то привычно махали саблей и били прикладом, а твердую поступь нельзя было пошатнуть парой-тройкой стаканов виски. Его рубашки были не всегда чистыми, наряд - не всегда нарядным и цельным, и чаще всего на Джереми можно было увидеть то кепку конфедератов, то серую офицерскую куртку, потрепанную и залатанную, как символ войны, отгремевшей уже как десять лет в других, далеких отсюда землях. В мелких деталях костюма только глаз женщины или сыщика мог заметить следы былой роскоши: золотая цепочка на потрепанной жилетке, хорошее седло, стоящее далеко не одну сотню долларов, револьверы, которые были не ржавым ширпотребом, а действительным оружием для убийства - в общем, на первый взгляд, на очень первый взгляд Джереми Хейворт Эллингтон образца 1876 года мог сойти равным образом и за разбойника, которому не хватило войны, как Джесси Джеймсу, и за спивающегося работягу в охране дилижансов или обозах с зарплатой шахтерам.
5. Характер.
Как и все блуждающие путники, Джереми никогда не отличался словоохотливостью или приветливостью. Особенно после того, как Конфедерация проиграла войну, родной дом в Саванне предстал сожженным дотла и... Но - не буду забегать вперед.
Так вот, характер у отставного капитана армии Роберта Ли после десяти лет отставки был не слишком... человеколюбивым по вполне понятным причинам. Он был скупым, воздержанным в словах, предпочитая молчать и слушать, нежели чем высказывать свое мнение, по типу темперамента какой-нибудь бостонский доктор назвал бы Эллингтона флегматиком с приступами меланхолии - и ничуть бы не ошибся. Джереми редко показывал свои эмоции, чувства - то ли их просто не было, то ли он так привык подавлять их, что и сам давно свыкся с мыслью, что их нет. Жизнь принудила его к этому, и, как бы сильно он не сопротивлялся, тут тоже пришлось вступать в свой Аппоматокс.
Мудрая женщина при одном взгляде на Джереми смогла бы заявить, что он конченный человек - и отчасти она была бы права. С исключительно женской точки зрения, Джереми был непривлекателен и невыгоден, пусть и мать с отцом подарили ему хорошее лицо и ладную фигуру. Он уже не будет пригодным для семейной жизни, для создания очага, для воспитания детей - все это казалось чем-то диким и рядом с собой - смешным и нелепым. Поэтому безжалостная судьба вела его по пустынным дорогам прерий незнамо зачем, незнамо почему, и сам он давно перестал искать ответ на эти вопросы.
6. Биография.
Чтобы не пускаться в длинные рассказы о его насыщенной, но запутанной (как и все время тогда) жизни, будем последовательны и кратки: Хейворт Август Эллингтон был почитаемым гражданином Саванны, и до 1861 года даже несколько раз избирался в городской совет, поэтому Джереми рос в типичной южной семье плантаторов (Хейворт действительно владел несколькими плантациями в глубине штата), и будущая стезя его уже была определена семейным делом - служению родине.
Но когда родина раскололась на две части, отец с сыном сделали свой выбор и одни из первых, вместе с многими другими энтузиастами вступили в создававшуюся армию Конфедерацию. Дальше все было несколько хуже.
Отец погиб в шестьдесят втором, при Фредериксберге, а Джереми до самого конца остался в армии генерала Ли и, как он сам несколько раз рассказывал самым близким людям, был даже одним из тех, кто воочию видел подписание капитуляции.
По возвращению домой он не застал ни дома, ни матери, ему сообщили, что она полгода как умерла, не выдержав мук ожидания и полного разорения, и Джереми окончательно остался один. Думаю, не стоит говорить, что крах всех юношеских (на момент начала войны ему было всего лишь двадцать лет) идеалов, разрыв с миром, в которым он рос, пять лет бесконечной смерти вокруг себя заставили Джереми очерстветь, огрубеть и по праву стать мужчиной, который не понаслышке знает о войне.
Еще три года он жил в Саванне, среди "саквояжников", и два из них успешно действовал в операциях Ку-Клукс-Клана, хотя не разделял зарождавшейся тогда ненависти к освободившимся рабам. Потом из-за дурацкой перепалки в салуне Джереми застрелил офицера армии федералов на глазах у других и только потому, что дал волю своему гневу, бежал в Луизиану, потом в Техас, и теперь двигался вдоль линии Скалистых гор вверх, вверх, будто поднимался на бесконечную, безграничную Голгофу.
Правда, не бесцельно.
В Техасе, в одном из многочисленных салунов, где коротал свои вечера Эллингтон (зарабатывавший тогда тем, чем умел - той же войной, но в меньших масштабах: охрана чего-нибудь, работа охотником за головами или наоборот, помощь в каком-нибудь ограблении), в одном из таких салунов один перебравший мексиканец за игрой в покер растратил все деньги и в отчаянии вместо очередных монет положил в банк старую карту в кожаном переплете. Игроки за стол посмеялись, сам Джереми усмехнулся, потому что тоже держал карты в руках, но мексиканец всерьез заявил, что эта карта - ключ к немыслимым богатствам, настоящей золотой жиле где-то в Южной Дакоте. Слухи о золотое в индейских землях были тогда частично правдивы, частично нет, но все, все хотели истово верить в них, поэтому карту приняли, как ставку.
Джереми помнит тот расклад наизусть. У него были пиковые девятка, десятка и дама, червовая дама, бубновая десятка. Черт его дернул разменять не девятку, а последние две карты, понадеявшись на флэш или на стрит, и ответить на поднятие ставки. Черт его дернул отложить тогда две карты и взять еще две, одна из которых была пиковым валетом, а другая - пиковым королем.
Из города он уезжал очень быстро. Несколько дней он буквально нутром ощущал, что за ним идут след в след, и только на третьи сутки ему все-таки удалось оторваться, потому что странное беспокойное чувство в груди поутихло. Может, так жгла ему грудь злополучная карта, которую он выиграл. Может, он снова не на шутку испугался за свою жизнь. Джереми очень четко и ясно помнит ошарашенный взгляд мексиканца - человека, поставившего все, хе-хе, на карту, и все потерявшего.
Наверное, исключительно этот взгляд и только он заставил Эллингтона поверить в то, что карта была неподдельной и не врала по поводу золотых жил, обнаруженных испанцами.
Наведя справки в Колорадо и Вайоминге, он был теперь точно уверен, что место, отмеченное на карте, где-то неподалеку от Кроубука, маленького городишки в окрестностях Элк Каньона.
7. Дополнительно.
Как истовый дикси, не любит янки.
Как капитан в отставке, носит по бокам "Ремингтон" и "Ле Мат", а в седле торчит с недавних пор "Винчестер", после побега из Техаса.
Как "заблудившийся странник"*, вдоволь пьет, но не напивается, гуляет по женщинам, но не влюбляется.
И как человек, которому катастрофически необходима хоть какая-то цель в жизни или даже иллюзия оной, Джереми вцепился в старую испанскую карту, как в последнюю соломинку.
Даст Бог, с ней он вылезет из глубокого болота, но чур только - не сразу на небеса.
8. Связь с Вами.
Наличествует.
* - вольный авторский перевод названия популярной народной песни "Wayfaring Stranger".
Отредактировано Джереми Эллингтон (2012-09-26 19:51)
